patching up

Афганистан by Лариса Рейснер
My rating: 3 of 5 stars

Начинается все как лирический дневник/травелог — именно такая сентиментальная эссеистика, избегающая жанровых определений, нам и нужна: узнавать о тех местах, где никогда все равно не побываешь, да еще и на машине времени, так лучше всего, и это гораздо познавательнее всяких скрупулезных отчетов. А потом начинаются вставные челюсти, ради которых все это и было написано: о буржуях и Ленине, о пролетариате, о дипломатии и прочая ебанина. Но все равно Рейснер была хорошей стилисткой, как бы к ней ни относились. И вообще это довольно занятное примечание к Большой игре. Слушали бы власти «валькирию Ларису» — не полезли б в Афганистан, ни тогда, ни потом. Она очень доходчиво поясняет, почему этого не нужно было делать.

Путь колеса by Антон Ульянский
My rating: 2 of 5 stars

Вообще говоря, конечно, это графоманская писанина, но фантазия у автора вполне шизоидная и горячечная, а потому — занимательная. Написано все отвратительно — язык изломан советским журнализмом, и читать этот воляпюк, в целом, довольно тошнотворно, но мы пошли на эти жертвы. Внутри, среди прочего, — глобальный «Скайп» вместо интернета, блокировка неугодных доменов в масштабах целых стран, передача энергии посредством, видимо, «блютуса» и прочие чудеса 1930 года, хотя из рассказа, ставшего зерном для романа, ясно, что действие в романе относится к 1987 году. Слишком оптимистично автор в будущее смотрел. Представления о химии у Ульянского тоже подхрамывают, но в этом пусть разбираются специалисты.
География у него, однако, тоже идиотская, одна Оклагама чего стоит. Ну и да, при минимуме изысканий стало ясно, что таинственный Клифтон в Ирландии (которая у него считается Англия), оказался Клифденом, графство Голуэй, так что теперь мы знаем точно, откуда 30 лет назад начался пиздец планете.

Лаборатория великих разрушений (Избранные сочинения, т. I) by Симон Бельский
My rating: 2 of 5 stars

Бессмысленная хуета, хоть и антивоенная. Автор явно не знал, о чем и как писать, а потом бросал буквально на полуслове — но, видать, публика, читавшая «Ниву» сто лет назад это и хавала. У автора о-очень странные представления о ядерной энергии, но, скорее всего, именно у него Ульянский списал эту феерическую лабуду о газах, гасящих взрывы.
И тут, разумеется, оголтелый руссоцентризм: персонажи — если не русские гении, то непременно мечтают приехать зачем-нибудь в Россию. Подавив тошноту, так и хочется сказать автору: детка, знал бы ты, до чего ничтожна эта «держава» и насколько мало места в мыслях всего остального человечества она занимает. Как Гвинея-Бисау, какая-нибудь.

Под кометой (Избранные сочинения, т. II) by Симон Бельский
My rating: 3 of 5 stars

Здесь автор пытается познакомить нас со своими идиотскими представлениями о взаимодействии планеты Земля с пролетающими небесными телами, но ему не очень хватает фантазии, поэтому он сбивается на какую-то чепуху, напоминающую описание полотен Чюрлёниса. Мало того, к 12 странице он запутывается в количестве героев повести, хотя их общее количество не превышает десятка. Кроме того, не очень понятно, как автор представляет себе граммофон.
Однако этим кретинизм и ограничивается, надо признать, потому что картина мира у него, явно развитая из положения дел в православной России, получилась крайне потешная: тут и слияние мужчин и женщин в один пол, и мешанина из суеверий вместо религии, и журналистика как высокая литература. Гелиополис — едва ли не лучшая сатира на эту страну, возможно, даже лучше, чем у Краснова. Если закрыть глаза на псевдонаучный антураж, то очень даже идет в качестве каникулярного чтения.

У подножия Саян (Избранные сочинения, т. III) by Симон Бельский
My rating: 5 of 5 stars

Но взялся я за Бельского на каникулах не из-за сенсационного чтива, которым он пробавлялся в России, а из-за того, что он честно отработал дальневосточную тему. Вот этот том — прямо прекрасен. За одну фразу об Охотском море ему можно многое простить: «Когда мы подходили к берегу, туманы рассаживались на высоких береговых горах и, опустив в океан ноги, внимательно следили за маленькой черной “Марией”».
Не стоит, впрочем, обольщаться: Бельский бывал в этих краях по делам переселенцев, но остался типично русским лэнд-лаббером, сухопутной среднерусской крысой, мечтающей вернуться к березкам и степным покосам, как и многие его персонажи. К его чести, он и сам об этом пишет: дальневосточные края он не вкурил, а те, кто их вкурили, для него — чужаки. На Дальнем Востоке этим переселенцам (и их инспектору) дико и неуютно, им страшно под Сихотэ-Алинем и возле Тихого океана. Потому-то — и он прямо об этом говорит — русскую гопоту и голытьбу, переселявшуюся на ДВ, никак нельзя считать первопроходцами и даже колонистами: жидка у них все же была мышца в массе, исключения только подтверждают правило, и таких персонажей наш автор описывает как бы снаружи, не понимая и даже не пытаясь понять, чем же эти края их пропитали. Чужой он тут, но попытка у него — зачетная. И да, это гораздо лучше Чехова (с одной стороны) и Байкова (с другой) — этим сборником Бельского можно смело ставить в канон великой дальневосточной литературы, удивительно, что наши культуртрегеры его не издают.
Вершина, конечно, — рассказ «Золотая долина»: оживший пейзаж Пинчон-лэнда, нашедший много лет спустя отголоски в «Мейсоне-с-Диксоном» и «Винляндии». Можно даже заподозрить, что Пинчон заимствовал у Бельского, но нет.

По городам и весям by Евгения Ярославская-Маркон
My rating: 5 of 5 stars

Превосходная, ядовитая и жуткая книга очерков о 20-х годах в этой стране — такая изнанка Ильфа и Петрова и одновременно подкладка Платонова. Совершенно антисоветская, очень человечная и честная, в отличие от килотонн пропагандистской публицистики, написанной штатными соловьями Луначарского. Честному человеку, конечно, невозможно было относиться к виденному и пережитому как-то иначе, например, верить большевикам или оставаться равнодушным. В итоге — портрет отвратительной гноящейся государственной машины под названием СССР: ведь очевидно, что из этой революции ничего хорошего и могло получиться, и ничем ее оправдать невозможно, поскольку это был переворот ради самого переворота и добычи благ немногими, а не то, в чем нас 70 лет пытались убедить. Большевики буквально все, к чему прикасались, превращали в говно.
Судьба автора отдельно удивительна, но об этом написано многое (самый, наверное, внятный очерк – у Луки Лейденского: https://lucas-v-leyden.livejournal.co… ): половина небольшой жизни в сопротивлении под радарами крепнувшей чекистской бюрократии. В этих очерках — тугих, плотных, граненых, отлично выстроенных — взгляд у нее даже не отстраненного этнографа, а натурально антрополога, и это очень важно и ценно, честно и правдиво (нет, это не синонимы).
А с точки зрения жанра это — пример того, как можно делать честную журналистику без всякой идеологической хуеты. Здесь газетные очерки поднимаются на самые высоты большой и настоящей литературы.

Аргонавты вселенной by Александр Ярославский
My rating: 4 of 5 stars

Дальневосточная атлантида постепенно выдает свои утопшие сокровища. Вот, например, биокосмист Александр Ярославский. Во Владивостоке учился в гимназии с 1907 по 1914-й, потом возвращался — издал там свои первые поэтические сборники, посидел за революционную агитацию, потом постепенно откочевал в Россию, хотя мог бы свинтить в Харбин.
Роман его — лихорадочный, сбивчивый, текст горячечный и бредовый, как было принято писать эмоционально-заряженную прозу в пост-символистских кругах и тем самым передавать напряжение чувств. Это перемежается редакционными отступлениями, где, в общем, верно излагаются основы космических полетов (на основе трудов Кибальчича и Циолковского, с легкой примесью Федорова), несмотря на периодические «искры радио, перелетающие через океан». Но до чего же слабо представляли себе все эти гуманитарии и сенсационные литераторы то, о чем писали. Вот у него персонаж «как бешеный» днями и ночами проводит некие эксперименты с радием, тщась изготовить ракетный двигатель, который впоследствии помещается в маленькую коробочку, которая также может служить бомбой. Какие такие эксперименты? Почему это нужно было делать круглосуточно? Не дает ответа. Сам не знает. Облом. У нас не производственный роман, я понимаю, но некоторые все же понимают суть описываемой работы, а тут не тот случай.
Раздражает, впрочем, не только это, но и постоянное сюсюканье, в которое впадает автор и его персонажи. Если преодолеть легкую тошноту, под конец отыщется целая залежь прекрасного хуеплетства про палеоконтакт, в чем наш автор сильно опередил и Дэникена, и Казанцева. Последний наверняка его читал.
Программная поэма «Анабиоз» — ну так себе, хотя рифмы там попадаются забавные. А вот его владивостокские поэтические сборники я бы с наслаждением почитал, только их пока нигде нет.
Но самое ценное и потрясающее в этом сборнике — дополнительные материалы, с автобиографией его жены Евгении (этот текст — вообще, по-моему, лучшее, что написано о жизни в раннем СССР) и биографические очерки. Вся эта информация существует, конечно, во множестве версий и источников, но тут собрана в более-менее единую картину, хоть, по необходимости, и не исчерпывающую. Какой же он все-таки был придурок, что вернулся из Германии — «расстреливаться». Две жизни загубил, скотина.

Thank You, Jeeves by P.G. Wodehouse
My rating: 5 of 5 stars

да, вселенная, которую мы потеряли. а может, и не было ее никогда. но уж совершенно точно не у нас

Doubleheader: Hurrah for Anything / Poemscapes & A Letter to God by Kenneth Patchen
My rating: 5 of 5 stars

Два переизданных перевертышем сборника.
«Ура всему» — это маленькие сюрреалистические зарисовки, то ли подписи к картинкам, то ли наоборот, картинки к подписям, не всегда понятно, что было раньше и было ли. Совершенно гениально.
«Поэзошафт» (ну или «Поэмозаж») — тут не стоит делать ошибку и считать его «сборником стихотворений в прозе»: на самом деле это единое высказывание с достаточно связным сюжетом, который, правда, с ходу не считывается, до того дробна и причудлива там система образов.
Завершается все это «Письмом Богу» — вполне пылкой разборкой на ту же тему, что обычно у Пэтчена.

First Will & Testament by Kenneth Patchen
My rating: 5 of 5 stars

Второй сборник — манифестуальный вход в поэтическую вселенную Пэтчена. Из всей его поэзии (с прозой мы уже разобрались), я бы решил, в первую очередь переводить нужно именно его (чем во благовременье и займемся, видимо), он все ж самый показательный и цельный. Кроме того, стихи там перемежаются феерическими (буквально) абсурдисткими пьесами, собранными монтажом. Отдельно следует отметить маленький поэтический цикл «Казни в Москве», написанный в октябре 1937 года.

In Quest of Candlelighters by Kenneth Patchen
My rating: 5 of 5 stars

Высокоабстрагированная лирика в прозе. Удивительного диапазона он все-таки был автор и работал в тех регистрах слова, когда становится уже все равно, как это называть, прозой ли, поэзией: это просто поток звуков и поток смыслов. Его единственный рассказ, опубликованный здесь, кстати сказать, великолепен. Это такой суровый реализм в духе Фанте и Хэнка, классика.

Regarding the Nature and Accomplishments of Heaven by Kenneth Patchen
My rating: 5 of 5 stars

Сборник визуальной поэзии – скорее для разглядывания, конечно, чем для чтения. Но все равно поразительно.

Uncollected Works by Kenneth Patchen
My rating: 5 of 5 stars

Тоже самиздат – сборник из наскребенного по сусекам (в т.ч. из писем и т.д.). Но главное – это его картины (маслом и в цвете), которые на самом деле тоже, конечно, стихи.

Sleepers Awake by Kenneth Patchen
My rating: 5 of 5 stars

Третий роман – ок, книга прозы – Пэтчена, текст такой же причудливый и дурокатый, как и остальные два крупных куска его прозы. Nonsensical в хорошем смысле, зыбкий и написанный согласно его принципам, сформулированным в других местах:

People in a book should be independent of people out of books. Literary living is bad enough without a literature that “lives.” Actually, for the last thirty years, there hasn’t been any artistic excuse for the writing of novels. The bad thing is that all the forms are wornout and flabby.

Each line of a book must overcome and dispense with the line which precedes it, the coarse wiping out the fine, etc. A change of gait—and often, even, a change of mount. How dull (and copyclerkish) it would be to write at one’s best all the time. How idle to praise freedom, and to do your own work like a slave.

Red Wine and Yellow Hair by Kenneth Patchen
My rating: 5 of 5 stars

В этом сборнике 1949 года – стихи более традиционные, гм, но от этого не менее прекрасные. И в рифму тоже есть.

The Silkscreens & Picture Poems by Kenneth Patchen
My rating: 5 of 5 stars

Еще одна нарезка цветных картинок Пэтчена, самиздат.

What Shall We Do Without Us?: The Voice and Vision of Kenneth Patchen by Kenneth Patchen
My rating: 5 of 5 stars

Как бы официальная — и посмертная — коллекция картинок Пэтчена. А главное — превосходный текст Джеймза Локлина о нем.

When We Were Here Together by Kenneth Patchen
My rating: 5 of 5 stars

Лирический (скорее) сборник — краткие высказывания, в основном — о любви, хотя с Пэтченом никогда нельзя быть уверенным, о чем в точности. О любви к Мириам, конечно, как и везде. Удивителен все же тот диапазон, в котором он работал всю свою относительно недолгую поэтическую жизнь (в среднем выпуская по книге в год). Чувак был неистощимо изобретателен.

The Dark Kingdom by Kenneth Patchen
My rating: 5 of 5 stars

Этот сборник цельный, довольно мрачный, если не сказать апокалиптичный. Впрочем, «мрачность» — как и часть его причудливой системы образов в ряде сборников по отдельности и вообще — становится несколько «ручной», если не забывать, что он считал себя духовным сыном Уильяма Блейка, а основную точку его системы координат составлял «Иерусалим».
По необходимости я вынужден не «рецензировать» его поэтические книги, а вот эдак приблизительно описывать, ибо лучшим осмыслением его (да и любой другой) поэзии будет просто переводить ее, пропуская через себя, иначе это будет просто сотрясение воздуха в духе тех критиков, которые, в общем, никогда не понимали масштабов его свершений.

Pictures of Life and of Death by Kenneth Patchen
My rating: 5 of 5 stars